Снова пятница и зубодробительные телекабельные темы, совершенно далекие от обычного обывателя, но такие понятные любому оператору связи: вандализм, воровство, порча оборудования и ноу-хау операторов по борьбе с этими неприятными явлениями. А заодно и веселые эпизоды о маньяках-антикабельщиках, императорах ТСЖ и глухих на все уши правоохранительных органах.
Герой очередного интервью команды Кабельщика - Александр Васильев, руководитель кабельной компании Lanta из Тамбова. А вопросы задают Тимур Чудутов и Яна Бельская (которая просит прощения за небольшие сбои по звуку и очень надеется на компенсацию в виде расшифровки этого суперинтересного интервью).
Яна Бельская: Александр, вы на днях опубликовали пост с вопросом о том, кто из операторов как борется с вандализмом. У нас буквально вчера прошла новость о том, что у "Ростелекома" воруют провода и оборудование, и они взывают к совести ворующих. Сегодня прошла новость о том, что в Заводоуковске некая бабуля вскрыла операторский ящик и сдала за пятьсот рублей на металл оборудование на сорок пять тысяч рублей.
Я хорошо помню, как мы на заре "Кабельщика" лет пятнадцать назад, во втором или третьем номере, собрали материал о таких безумных бабках, о вандалах, о неправильных подключенцах и так далее. Насколько серьезна эта проблема сейчас? Насколько поведение абонентов изменилось за последние пятнадцать лет? Насколько частое явление порча и кражи оборудования сетей операторов связи?
Александр Васильев, генеральный директор компании LanTa, г. Тамбов: На самом деле, масштаб совсем не угрожающий. История эта в моей памяти уже, можно сказать, заглохла, если бы к нам вчера не пришло письмо от полиции. В каждой строке этого письма читалось: "Да идите вы куда-нибудь подальше, ребята, мы не хотим этим заниматься".
История была такая: в конце августа какой-то чудик ходил и резал провода. Сейчас я анализирую ситуацию, и понимаю, что мы как-то незаметно стали операторами коммерческой системы безопасного города. Ведь этот чудик резал провода наугад, все без разбора, резал по всему городу и попадал в наши камеры где-то в 40% случаев. У нас есть масса видеозаписей, как он ходит, мы знаем, что он по утрам любит пить пивасик, чуть попозже он ходит с коробкой кефира, с пирожками, носит рюкзак. Мы знаем, где у него шрамы на голове, камеры в лифтах это снимали, кучу особых примет, знаем весь его гардероб, траекторию его перемещения, имеем фотографии анфас и профиль. Но мы не знаем, как его зовут, то есть мы не можем его идентифицировать, поскольку мы не спецслужбы, у нас нет доступа к такой информации. Мы все это сгрузили в правоохранительные органы и сказали: "Ребята, вам осталась ерунда – просто найдите его". А они не нашли. Более того, пишут дурацкие письма: "Сообщите стоимость украденного кабеля и расскажите, является ли этот ущерб для вас значительным?" Понятно, что они клонят к тому, что материальный ущерб сколько-то рублей за этот кабель для вас является несущественным при ваших оборотах, поэтому мы вам отказываем.
Я. Бельская: Мелкое хулиганство.
А. Васильев: Да. Вот представьте, мы видим, как человек входит в подъезд, после этого в доме перестает работать домофон, камеры и наше оборудование.
Потом мы видим его на другом адресе, там "витухи" абонентам отрезаются. Потом на третьем-четвертом-пятом то же самое. Но чисто юридически – мы ведь не видим, что режет именно он. Они нам говорят: "может быть, это совпадение".
Я. Бельская: У вас есть и другие операторы, та же "Зеленая точка". Не пробовали ли вы выйти с ними на связи и понять, совершает ли этот человек такие же действия по отношению к их сетям и, может быть, совместно обратиться в правоохранительные органы от нескольких операторов?
А. Васильев: Мы обратились от нескольких операторов. В этом плане нет никаких проблем, то есть "Зеленая точка" нам прислала свои видеоролики, мы им свои, все это "засинхронизировали", то есть у нас есть полная картина его передвижений. Причем наше обращение подтолкнуло их к действию. Они говорили: "Да мы не хотели обращаться с заявлением, но раз у вас есть уже столько информации, мы свою добавим, может, и правда найдем".
Но вот проблема в том, что мы юридически зарегистрированы в разных районах города – мы в Октябрьском, они в Ленинском районе. Система работает так, что им нужно обращаться в своем районе, а это другие участковые, другие следователи, разные дела, и вряд ли они смогут все это объединить. Да они и не хотят объединять, у них установка одна: как дело побыстрее замять, и в этом основная проблема.
Я. Бельская: Казалось бы, это очень простое дело: есть видеодоказательства, есть фотографии. Да его можно найти в течение двух дней, и все молодцы.
А. Васильев: Ну, я не большой спец в области следственной работы, но я инженер, и я прекрасно понимаю, что есть сотовые операторы, у этого человека наверняка есть с собой сотовый телефон. И если мы знаем точно его перемещения по городу, то, грамотно сформулировав запрос, пеленгом сотовых операторов можно его идентифицировать, ведь тех людей, которые были в определенных точках города в определенное время, окажется не так много. Просто нужно к этим людям внимательней присмотреться, и – о, чудо! – возможно, он совпадет и по фото или видео. И тогда уже у него поинтересоваться, чем же он занимался?
Я. Бельская: Можете ли вы сделать это самостоятельно, собраться несколько представителей операторов, прийти к этому человеку, показать фото и видео и прижать его к стенке. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Если доктора нас не лечат, мы занимаемся самолечением, если полиция нам не помогает, мы сами ищем преступника. И по опыту коллег в других странах могу сказать, что к тем же пиратам достаточно просто прийти с доказательствами: "Вот доказательства вашего пиратства, есть уголовная статья, и если еще раз зафиксируют факт пиратства, вам угрожает ответственность". И в 60-70% случаев это помогает.
А. Васильев: По-моему, вы нас толкаете на самосуд.
Я. Бельская: Нет, я не предлагаю бить ему лицо. Я предлагаю прийти и обозначиться: "Уважаемый товарищ, вы нарушаете закон, у нас есть вот такие доказательства, с которыми мы можем пойти в полицию". Скорее всего, он испугается и прекратит это делать. Часто люди совершают такие вещи, ощущая свою безнаказанность. Вряд ли он какой-то маньяк-проводоненавистник.
А. Васильев: А вот это очень интересный вопрос: какова его мотивация? Я с интересом смотрел эти часы видео с его похождениями по городу, и понимал, что он это делает с такой фанатичностью, с таким усердием, ходит как на работу. Ему не лень проснуться в семь утра, куда-то переться, караулить у подъезда, чтобы прошмыгнуть с кем-то заодно, зайти, найти провода и порезать. Можно так похулиганить раз, ну, два, но ходить целую неделю как на работу – вот мне лично это бы надоело, мне за это не платят. Да даже за деньги я бы отказался – такая сволочная работа, не хочу.
Я. Бельская: А перерезая провода, он их не ворует?
А. Васильев: Нет, не ворует! Он вот так решил досадить оператору. Теперь у нас много-много часов восстановительных работ, причем август – всегда самая жара, самый пик сезона подключений у любого оператора, когда он испытывает дефицит людских ресурсов. А мы вынуждены вместо того, чтобы побыстрее подключать новых абонентов, чинить сети из-за этого негодяя.
А потом его отпустило. Возможно, он какую-то работу себе нашел – ведь человек должен зарабатывать на жизнь, нельзя же целыми днями резать провода. Или, может быть, он переключился на что-то другое, мы его уже около двух месяцев не видим.
Я. Бельская: Как говорят врачи, прошло само.
А. Васильев: А если нам его искать своими силами, то это нужно создавать какое-то детективное подразделение. Раз у нас нет возможности запрашивать информацию у сотовых операторов, нам придется выстраивать какую-то свою сеть. Если вы следите за новостями, то слышали, что в Москве ваш Департамент информационных технологий собирается оснастить Wi-Fi и Bluetooth радарамивсю Москву, чтобы отслеживать перемещение всех трубок и вот эту задачу как раз решать. Когда ты знаешь, в какой точке и когда был человек, его легко найти. Вы предлагаете нам сделать нечто подобное за свой счет?
Я. Бельская: Про это, наверное, Тимур расскажет. Ну, Москва – это отдельная страна, и мы понимаем, что по уровню электрификации всей страны, по уровню наблюдений в первую волну пандемии, когда я возвращалась из-за границы, мне нужно было уйти на самоизоляцию на две недели. Никогда еще мой город не уделял мне столько внимания. Я ехала от границы до Москвы с ночевкой по дороге, и мне пришла СМС о том, что я нарушила режим самоизоляции. Так что со слежкой у нас все очень хорошо.
У меня лежит пока еще не опубликованное интервью Леонида Лазовского, где он рассказывает о количестве камер, которые работают в Москве для видеонаблюдения. Они позволяют делать липсинг, понимать, что ты говоришь в машине! Они не просто фиксируют номера и перемещение твоей машины, они настолько хорошо показывают происходящее, что можно понять, что ты говоришь. Не зря рассказывают, что эта включенная система "Безопасный город" во время Чемпионата по футболу смогла найти множество людей, находящихся в розыске, разглядывая толпы.
Но это Москва. Насколько серьезно все эта система развита в регионах, это интересно. Раз уж мы заговорили о вандалах, я точно помню, как мы ходили в места, где у вас стоят районные узлы, и там стоят камеры, и как вы снимали "закладки". Вы сотрудничаете в этом направлении с каким-то управлением по борьбе с незаконным оборотом наркотиков?
А. Васильев: Мы с кем только не сотрудничаем! И с линейным управлением на железной дороге, Из Уфы и Хабаровского края нам регулярно присылают какие-то запросы, касающиеся наших абонентов. Нам реально можно уже вводить штатную единицу специалиста по связям с правоохранительными органами. Недавно нам пришел запрос из службы судебных приставов с требованием получить доступ ко всем нашим камерам. Они хотят видеть, вдруг там арестованное имущество есть в кадре. Им нужно разыскивать, например, автомобили, на которые наложен арест. Мы почитали законодательство, и с нашим юристом пришли к мнению, что такое требование не законно. Они ссылаются на какой-то пункт, что все их "хотелки" обязательны к исполнению.
Я. Бельская: Любые правоохранительные органы, любой человек, владеющий красной книжечкой, считает, что вы ему должны все, что ему хочется, это факт.
Давайте вернемся к истории с вандалом. Этот человек, так сказать, рассосался сам собой, но он же может снова вернуться к своему "хобби", а у вас уже будет все готово. Вы не думали его найти?
А. Васильев: Повторюсь, чтобы его найти, нам нужно создать систему слежки. Причем, мы будем вынуждены следить не только за ним, но и за всеми жителями Тамбова. У нас будет огромный массив информации, и кто знает, кого он заинтересует, и к каким последствиям для нас это может привести? Вот полицейских защищает законодательство определенным образом. Вот попробуй, например, запулить в полицейского бумажным стаканчиком.
Я. Бельская: Ну, сегодня стаканчик, а вдруг завтра ты оружие возьмешь?
А. Васильев: У них есть право на ношение оружия, они могут защищать свою информацию, а у нас нет ничего такого, мы безоружны. Поэтому мне, честно говоря, совсем не хочется ввязываться в эту историю. Считаю, что мы должны заниматься своим делом, а правоохранители – своим. Иначе возникает вопрос, как в том анекдоте: "Если детей приносит аист, а подарки на Новый год – Дед Мороз, то зачем нам папа?"
(смеются)
Я. Бельская: Ну, это да. Скажите, пожалуйста, как таковой вандализм в принципе, включая незаконные подключения, которые одно время были массовыми, насколько сейчас эти явления имеют место? Какие вообще проявления существуют, что называется, в полевой работе?
А. Васильев: У нас никогда не было проблем с самоподключенцами, потому что у нас IP, тут ты сам не подключишься, пока мы не откроем доступ.
Я. Бельская: Но не все же это знают.
А. Васильев: Ну, если человек будет пытаться и у него ничего не получится, мы даже об этом не узнаем. Какого-то массового вандализма я не вижу, хотя периодически что-то случается, часто неумышленный вандализм. Вот известные события 2019 года, когда в новогоднюю ночь детишки запустили фейерверк, и он взорвался прямо на нашем кабеле. Так они за четыре часа до Нового года оставили весь район без связи. Я тогда встретил Новый год в соцсетях, отвечая на кучу гневных комментариев, мои коллеги всю ночь восстанавливали сеть. Новый год мы встретили на чердаке. Ну, вандализмом это не назовешь, просто роковое стечение обстоятельств.
Я. Бельская: Shit happens, как говорится.
А. Васильев: Ну, вот такая классика бывает, наверно, у всех: вот сейчас холодает, неблагополучные элементы уходят с улиц в подвалы и техэтажи, выпивают там, и время от времени им в голову приходит вопрос: "Где раздобыть деньжат?" И кого-то посещает идея отрезать медный кабель, обжечь и сдать на цветной металл. Периодически осенью у нас бывают такие всплески – где-нибудь очередной предприимчивый товарищ у нас отрезал кабель, прямо там же попытался его обжечь и его там поймали. Но это происходит нечасто: в нашем трехсоттысячном городе такая ситуация случается пару раз в году, разок весной, разок осенью.
Хочу добавить, что сейчас мы чаще сталкиваемся с вредительством со стороны домкомов. По крайней мере, в нашем городе мы наблюдаем такую ситуацию: управляющие компании, городские власти продвигают домкомам идею, что оператор в доме – это счастье, вы можете его "доить". И "доить" надо усиленными темпами, и при этом выдают некую методичку, как можно закошмарить оператора, выжать из него максимум денег.
Вот, например, по одному дому мы судились, доказали, что требования демонтажа были незаконными, то есть то, что нас выгнали из этого дома юридически не правильно. Мы доказали совету дома, что они поступили незаконно. Но они все равно организовали общее собрание, вели информационную компанию, и на этом собрании приняли решение, что наше оборудование в этом доме нужно демонтировать.
До этого они закрывали счета, не сообщали нам новые реквизиты, по каким нужно платить, а потом обвиняли нас в том, что мы, соответственно, не платим. Все это продолжалось довольно долгое время. Сейчас мы узнали все-таки их реквизиты через суд, заплатили долг, но, тем не менее, вынуждены были распрощаться с этим домом, и у жильцов количество доступных операторов стало меньше. Мы переживаем, что этот пример может стать заразительным.
Я. Бельская: Они совершали какие-то наказуемые действия? Например, резали провода?
А. Васильев: Провода не резали, но электричество отключали. Обесточивали оборудование под предлогом того, что мы им не платим. Мы просили новые реквизиты, поскольку при платеже по старым нам деньги возвращались, и банк сообщал, что счет закрыт. Они отвечали: "Ну, крутитесь как хотите".
Тимур Чудутов: Прекрасная история. Может быть, совет дома был мотивирован каким-то конкурентом, тогда в этом есть логика.
А. Васильев: Скорее всего, так и было.
Я. Бельская: А какие конкуренты были у вас в этом доме?
А. Васильев: Все остальные, работающие в городе: "Ростелеком", МТС, "Зеленая точка". Правда, сейчас это одно и то же, их же купили.
Т. Чудутов: Кто кого купил?
А. Васильев: МТС купил "Зеленую точку".
Я. Бельская: Кто из этих операторов замечен в использовании таких методов?
А. Васильев: Все кристально честны и никогда не были замечены в чем-то подобном.
Т. Чудутов: Я бы тоже сказал, что ни на МТС, ни на "Ростелеком" не похоже, такая инициативность, такой креативный подход. У них там их Комплайн свирепствует, они же не будут из собственного кармана менеджеров промоутировать такие истории. А в качестве корпоративной политики такие действия они не протащат. Думаю, это просто случайность, это император ТСЖ, как это было в древние времена, такие феодальные отношения, бароны там, герцоги. А сейчас всем правят бюрократические структуры, и все бароны и герцоги стали баронами и герцогами в своих ТСЖ и реализуют свое представление о том, как должен действовать император.
А. Васильев: Скорее всего, все очень банально: вероятно, мы в какой-то момент времени его обидели, сами того не замечая.
Т. Чудутов: Да, скажем, человек ждал, что ему на Новый год принесут бутылку, а ему не принесли.
А. Васильев: Ну, да, все принесли, а мы – нет.
Т. Чудутов: Если вернуться к истории с камерами, уж не знаю, насколько это для вас актуально, но я хочу сделать серию интервью на тему коммуникации с жителями через соцсети. Особенно, если у вас есть TV-канал. Конечно, в принципе, тут уголовное дело закрутить нельзя, но можно на этом сделать пиар. У нас же люди любят всевозможные шоу, любят криминал, скандалы, интриги, расследования. Можно было бы показать ролики с этим человеком в соцсетях и спросить зрителей, кто этот человек, объявить вознаграждение, поскольку от него пострадали все провайдеры, он отключил свет и связь тысячам людей. Сообщить, что компания обратилась в полицию, но говорить, что полиции на все это наплевать мы же не обязаны в соцсетях говорить. И вот с точки зрения людей это будет экшен, сериал: "Вандал снова вышел на охоту и оставил улицу Заречную без интернета", "Давайте вместе его обезвредим!". Это будет нескучная, небанальная история, а какой-то движняк.
А. Васильев: Мы думали об этом.
Т. Чудутов: Это же прекрасный инфоповод! У нас предыдущее интервью было с "Интерсвязью", так вот они из каждой ситуации умеют устроить отличный экшен, вплоть до взрыва метеорита.
А. Васильев: У этого плана есть два негативных аспекта: во-первых, без суда и следствия нельзя человека называть преступником.
Т. Чудутов: Ну, не нужно называть, а сказать, что мы его разыскиваем, чтобы расспросить про такое совпадение.
А. Васильев: Далее, необходимо его разрешение человека на то, чтобы видео с ним публиковать. Он такой же гражданин, как вы или я. Представьте, что мы начинаем вас пиарить в соцсетях: "Вот Тимур, он жулик и вандал", навешивать ярлыки. Вы будете вправе подать на нас в суд и потребовать доказательства: "Ребята, а где видно, что это я резал?" Даже если это он на самом деле – не пойман, не вор. Это первый аспект. А вот второй аспект гораздо сильнее: человек может почувствовать кураж: "Вау, да я – звезда! Я вам сейчас столько контента организую!" И мы получим обратный эффект. Он скажет: И вы меня фиг поймаете!"
Т. Чудутов: Да, в этом есть сермяжная правда. У нас были более жесткие истории: у нас был разговор с председателем одного ТСЖ на тему видеонаблюдения. У него на лице был такой скепсис, мол, это все бесполезно. Он мне говорит: "Вот у меня камера. У меня на последнем этаже обнесли квартиру, вынесли антиквариат, картины, ущерб огромный. Были люди, которые зашли, они остались на камере. И вот опера, которые увидели эти записи, опознали какого-то очень известного домушника, это был такой щупленький старичок, и с ним второй, охранник. И опера сказали, что по законодательству эти записи не могут быть основанием, чтобы возбуждать против него уголовное дело. Он может сказать, что просто зашел в подъезд погреться. Опера рассказали, что такие "специалисты" даже не носят с собой инструменты, отмычки были у второго, у охранника. И если бы начались какие-то проблемы, этот второй принял бы все на себя, а такого "специалиста" никогда не сдают.
Вот такая конкретная ситуация. И речь тут не о порезанных кабелях, а реальном крупном ущербе, и кончилась история ничем. Но это какие-то дыры в законодательстве.
Итак, на мой взгляд, тут вопрос темперамента: можно сделать из этого пиар, а можно и не делать, списать на потери и не париться. Монтажники, которые чинят кровлю на крышах, порезали намного больше проводов. У нас часто зимой таджики на крышах рубят лед и обязательно что-то заденут или порвут.
А. Васильев: Слушаю вас, москвичей, и завидки берут: лед на крышах рубят, надо же! Вот у нас в Тамбове никто такой фигней не занимается. Но у нас есть такая штука как капремонт кровли, и это наносит куда больший ущерб, чем вандалы, тут вы совершенно правы.
Т. Чудутов: Да, это такие плановые убытки.
Я. Бельская: В моем доме проводился капитальный ремонт, в течение которого было четыре очень крупных аварии, и сейчас мы судимся с подрядчиком, который проводил этот ремонт. Теперь дом нужно ремонтировать заново. И один из эпизодов – это просто перерезанные кабели, и это прекрасно видно. Совершенно непонятно, зачем это было сделано. Нам пришлось вызывать техника провайдера. И у нас такие ситуации случались довольно часто в процессе этих капремонтов.
Т. Чудутов: Я все-таки вернусь к пиару: конечно, решать вам, но я брал интервью у питерской ассоциации, у [Алексея] Леонтьева, и у екатеринбургской, у [Артема] Черанёва, и оба говорили, что когда возникает противостояние провайдеров и какие-то проблемы с УК, или провайдеров и коммунальщиков, очень полезно иметь тренированные соцсети, связи с журналистами. То есть, регулярно создавать инфоповоды, чтобы журналисты привыкали, что провайдер – это источник контента и лузов. Тогда в момент, когда происходят какие-то сложности, это хороший канал создания пиар-подсветки, который позволяет сдерживать агрессию чиновников на местах.
В обоих случаях, и питерский кейс, и екатеринбургский говорят о том, что нужно превентивно приучать журналистов и чиновников к тому, что есть такая подсветка, у чиновника уже не будет ощущения, что он тут хозяин тайги. К нему будут приходить журналисты и брать интервью, что может быть уголовная ответственность, могут быть суды, и суды надо пиарить. Ведь если вы провели суд и пропиарили его, хотя бы через те же соцсети, то в узких кругах будут говорить, что это ребята зубастые, которые так просто лапки не подожмут, а будут бороться. И возникает вопрос – а стоит ли овчинка выделки? Это я про идею, что нужно коммуницировать с обществом, с городом.
А. Васильев: Да, согласен. У нас нет своего телеканала, есть соцсети, есть местные СМИ, но они как правило все очень ангажированные, аффилированные с властями, УК-шки все тоже связаны с местными властями. Поэтому конфликт с домкомом – пожалуйста, вандалы – хорошо, УК – нельзя ругать.
Т. Чудутов: Понимаю, о чем вы говорите. Процитирую [Артема] Черанёва, который говорил: "Да, с одной стороны, это так, но в любой системе власти есть какие-то внутренние конфликты, противоречия между группами. Если в этом ориентироваться, понимать ситуацию, можно стравливать кого-то с кем-то, поскольку у всех разные KPI, разные показатели".
Да, это отдельная серьезная деятельность, как вы и говорили, что у вас уже можно вводить отдельную должность менеджера по контактам с МВД. У нас была подобная ситуация: в нашей тикет-системе был бизнес-процесс, такой тип работы – отвечать на запросы МВД, ФСБ, это все время происходит. И важно, чтобы это был именно бизнес-процесс, и им занимались люди, которые умеют работать с общественностью, умеют работать с властью, то, что называется GR, government relations, и кто-то должен этим заниматься. И если заниматься этим системно и долгосрочно, то в момент, когда тебе это понадобится, у тебя будет инструментарий, чтобы отбиваться. Может быть, делать это коллективно. Я так понял, что у вас в Тамбове более-менее разумные отношения операторов друг с другом, не особо военные.
Я. Бельская: Саша, в любом случае вы можете рассчитывать на публикацию в "Кабельщике". У нас очень часто, особенно по каким-то регионам, расходятся. И когда мы рассказали о ситуации в Екатеринбурге с ценами на опоры, это помогло местному оператору, он нам об этом говорил. И точно так же на днях у оператора вырубили в доме электричество. И пока они чинили, какой-то местный доброхот написал на местном не независимом ресурсе о том, что они, вероятно, все это время нелегально работали в этом доме. Директор этой компании немедленно прокомментировал нам эту историю, и она ушла туда же, в местные СМИ. Такой резонанс даже в отраслевых СМИ, даже если это маленький "Кабельщик", он хорошо работает.
В Беларуси мы когда-то опубликовали письмо Олега Скоробогатого, и резонанс, который эта публикация создала, перекрыл кислород принятию закона, вредного для операторов, его не приняли. Такие маленькие публикации порой имеют большой эффект.
Т. Чудутов: Саша правильно говорит, что проблема бывает в том, что когда ты что-то делаешь, возникают последствия. И я согласен, что если сделать серию материалов о том, что есть материалы видеонаблюдения и мы ищем вандала, то обязательно найдутся люди, которые скажут: "Вот кто мне поможет найти пропавшего мужа!"
Я. Бельская: Нужно сказать, что мы разыскиваем этого человека для того, чтобы задать ему ряд вопросов об удивительном совпадении.
А. Васильев: Вы увидели мой пост, и я его писал не для всей моей ленты, всем это не интересно. Я как раз писал в "Ростелесеть" и там получил уже массу комментариев и откликов, из которых процентов девяносто – у нас то же самое. Основная мысль там была не в том, что "ой, вандалы" – это понятно, вандалы. Но почему правоохранительные органы не хотят это квалифицировать как порчу сооружений связи по специальной статье, которая есть для объектов инфраструктуры, а пытаются притянуть сюда нанесение материального вреда, с которой есть легкий способ соскочить.
Я. Бельская: Наверное, потому что в правоохранительные органы очень много людей обращаются с проблемами, и если никто не погиб, они шевелятся с трудом. Когда у меня из квартиры украли велосипед, их больше интересовало, откуда у меня фотография этого велосипеда, и мое заявление выбросили в мусорное ведро сразу на выходе из подъезда.
Не желая заниматься мелкими делами, они ведут себя по принципу "само рассосется". И, как видите, благодаря тому, что они в свое время не среагировали, оно само и рассосалось. Но оно могло и не рассосаться, и тогда бы ущерб был бы большой и вы бы вернулись к этой теме. Не знаю, как обстоят дела у других операторов "Ростелесети", что они говорят?
А. Васильев: Девяносто процентов говорят, что у них то же самое, а один оператор ответил так: "Мы тоже смотрели на эту картину, это нам порядком поднадоело, и мы решили в качестве эксперимента не восстанавливать сети своими силами, а пойти официальным путем. Мы наняли стороннего подрядчика, он нам все посчитал, выставил счет за услуги, за материалы, за использование спецтехники. И только в этом случае нам удалось применить эту статью. Теперь мы всегда будем делать только так".
Когда оператор чинит сам, работа оператора в глазах полиции не стоит ничего. Понятие материального ущерба трактуется очень неожиданно. Они говорят: "Слово "материальный" произошло от слова "материал". Вот сколько вы материала потратили, вот столько и убытков. Все!" Работа людей не считается, техника не считается. Ну, подумаешь, машины у вас ездили, ну, подумаешь, бензин расходовался, это не материал.
Я. Бельская: А этот оператор в каком городе, если это не секрет? Было бы интересно задать ему несколько вопросов, чтобы он поделился таким опытом. Ему удалось привлечь правоохранительные органы к мероприятиям?
А. Васильев:Вот я сейчас его процитирую: "Тоже порядком поднадоело. Пробно восстанавливали повреждения не собственными силами, а с привлечением подрядной организации, где был учтен весь кабель с учетом запаса, муфты и прочие материалы, а также все работы. Правда, в этом случае виновник был известен и не отпирался, поэтому до Уголовного кодекса не дошло. Но платить не хотел, пришлось судиться. В итоге – решение суда в нашу пользу. В следующий раз пойдем по этому же сценарию". Это написал Сергей Лифенко, не вижу, какой город [город Абакан, как выяснилось - прим.Ред].
Я. Бельская: Тимур, мы еще касались ситуации взаимоотношений с ТСЖ, внутренней организации этих работ. Ты, кажется, хотел рассказать, как обстоит дело у нас.
Т. Чудутов: Ну, по поводу ТСЖ мне как раз все понятно. Вот мне интересно, как у вас функционируют соцсети? Являются ли у вас соцсети местом, где человек может, например, пожаловаться на аварию? Или вы там сами работаете с информацией, закидываете какие-то инфоповоды?
А. Васильев: Ну, вот сегодня у нас новость вышла – оказывается, сегодня Международный день CapsLock. Вы знали об этом?
Т. Чудутов: Нет.
А. Васильев: А подписчики наших соцсетей знают. Соцсети – это площадка. Мы здесь освещаем какой-то свой бекстейт, закулисье, что у нас происходит помимо нашей прямой деятельности. Причем в прямом смысле: мы дружим с местным Драматическим театром, они проводили у нас курсы по актерскому мастерству для сотрудников, еще до пандемии. Мы осваивали сценическую речь, говорили скороговорки, пробку во рту держали, когда говорили, чуть ли не петь учились. Это здорово раскрепощает, помогает снять некие барьеры, зажимы у людей, в первую очередь, в общении между собой. И мы все учились без учета каких-то регалий. У нас был выпускной экзамен, мы читали рэп, в том числе и я исполнял.
И вот по окончанию пандемии мы хотим пригласить в Тамбов Михаила Казиника. Может быть, вы о нем слышали? Это известный скрипач, который очень ярко выступил в Совете Федерации года три назад. Это видео имело огромное количество просмотров в YouTube, там он рассказывал о роли культуры, ценности культуры в жизни общества, говорил, что лучше лишний рубль потратить на культуру, чем на оборонку или что-то еще.
И вот мы решили пригласить его в Тамбов, как некий дружественный жест. Нам сказали, что ни одной его книги нет в тамбовских библиотеках, хотя это человек если не сказать великий, так точно незаурядный. Когда представители библиотек обратились в городской и областной бюджеты с просьбой приобрести восемнадцать экземпляров его книги, им отказали. Они обратились к общественности: "Вы не знаете, кто бы мог помочь?" – "Да знаем, конечно же! Давайте мы и поможем". И вот мы купили эти книжки, сегодня должна прийти доставка, второго ноября мы будем эти книги торжественно вручать библиотекам, в соцсетях будем освещать. То есть, в соцсетях мы хотим показать, что мы не просто оператор связи, не только аварии, тарифы, а это люди, такие же, как и абоненты, показать, что мы настоящие. Мы из Тамбова, нам не безразлично, что происходит в городе. Так мы выстраиваем дружеские отношения со своими клиентами, в первую очередь, и с другими горожанами. Вот такая у нас философия.
Т. Чудутов: Ну, я что имел в виду: снова сошлюсь на разговор с "Интерсвязью", у них очень грамотно ведется такая работа. У них есть контент-план, и когда они понимают, что какое-то количество контента у них идет гуманитарного, где они рассказывают о событиях, происходящих в городе, освещают праздники, которые делают. А есть контент, в котором они рассказывают о своих продуктах, у них хорошая линейка. Понятно, что это происходит не в режиме "давай, купи", это не магазин на диване, это рассказ "посмотри, какая классная штука". И, возвращаясь в начало разговора про видеонаблюдение, хочу сказать, что если выкладывать больше контента с камер видеонаблюдения в соцсети, может быть, какие-то смешные видео, то это, с одной стороны, укрепит ваш имидж местной, глубоко укорененной в Тамбове компании, а с другой стороны, будет продвигать продуктовую историю: "Мы занимаемся видеонаблюдением, у нас большое количество инсталляций, вы можете тоже купить, и у вас все будет хорошо".
То есть, зачем люди занимаются контент-маркетингом? Чтобы продавать свои услуги и допуслуги. Чтобы не было ситуации, когда провайдера знают исключительно как поставщика, например, только интернета, а чтобы у людей сформировалось представление обо всей линейке услуг. И в этом тоже смысл заниматься соцсетями не просто как местом, где мы отвечаем на вопросы, а еще и внести свою повестку, в том числе и коммерческую.
А. Васильев: Да, конечно, мы именно так и делаем. Самый хитовый, наверное, видеоролик, который мы выкладывали с наших видеокамер, это когда перед нашим офисом бабушка выдернула тую. Деревце было маленькое, вот она его и вырвала. Мы вообще любим такие вещи, мы одни из немногих компаний в городе, у кого перед офисом стриженый газон с поливом. У всех – обычно просто грязь, а у нас газон, на котором растут кустики и деревья. И вот эта пожилая женщина в пальто выходит из-за угла, мы еще наложили музыку из "Розовой Пантеры", и получилось реально смешно. Так мы простебали эту ситуацию. Но, к моему стыду, мы эту женщину не нашли. И тут уже антиреклама видеонаблюдению: несмотря на то, что мы ее засняли, найти не смогли. Ну, мы не слишком и искали, нам ее было жалко.
Т. Чудутов: Ну, понятно, что человек не от хорошей жизни. Но есть такая разновидность клептомании, когда человек ворует именно растения, какая-то мотивация должна быть. Так же, как и тот, который резал провода.
А. Васильев: Может быть, человек люто ненавидит интернет.
Я. Бельская: И решил отомстить интернету с помощью выдергивания туи!..
Т. Чудутов: Нет, наверное, это разные истории. Я к тому, что есть у человека какой-то базовый инстинкт, например, кто-то любит рыбу ловить, ему нравится вытаскивать рыбу, ощущать ее сопротивление, кто-то любит грибы собирать, кто-то любит поджигать, кто-то резать, а кто-то любит воровать. Человек ощущает приток адреналина, ему это нравится.
А видеонаблюдение ведь показало, что это конкретная женщина? Какие еще бывают кейсы? Например, человек ударил машину или поцарапал, и с помощью видеонаблюдения можно найти того, кто это сделал, классическая история.
Возвращаясь к опыту "Интерсвязи", они поймали маньяка с помощью своего видеонаблюдения. У них более грустная история – не какая-то порча проводов без материального ущерба, а конкретно людей насиловали в подъездах. Я спросил у них, это случайно не пиар-акция? Говорят, что нет, ГУВД Челябинска на это бы не пошло (смеется).
А какие еще у вас есть продукты, кроме видеонаблюдения, которые можно так промоутировать через соцсети?
А. Васильев: Домофоны, также, как и у "Интерсвязи".
Т. Чудутов: Да, у нас ведь бизнес типовой. А была ли у вас такая ситуация, когда после публикации определенного контента пошли обращения или заявки? Дело в том, что когда появляется новая технология, новый взгляд на привычные вещи, и это уже реальность, но люди этого еще не осознают. Такая классическая кривая распространения инноваций. И задача пиара рассказать о новых возможностях. Та же "Интерсвязь" рассказывала, что они сняли промо-ролик о том, как молодой человек своим брелком заплатил за девушку в автобусе, потом lovestory, такой prodactpleysment. Они рассказали, что брелком от домофона можно заплатить в транспорте. И поэтому если есть какие-то новые возможности, которые открываются с внедрением новых технологий, их хорошо показывать через такие житейские истории.
Недавно я брал интервью у "ЭкоТелекома", они сделали IOT-решение, то, что называется интернет вещей, система, которая передает показания через интернет и не нужно каждый месяц лезть в шкаф смотреть на счетчики. Они тоже сняли промо-ролик об этом IOT-решении, который у них называется Кузя. У вас такой опыт есть?
А. Васильев: Есть. Мы стремимся к этому, снимаем ролики. Например, когда мы заходим в какой-то поселок, строим частный сектор, то снимаем ролики о том, как мы строим, показываем наш подход к работе, то, что подключения происходят аккуратно, стараемся заразить идеей, что есть такая прогрессивная классная штука, и в этом поселке она уже доступна.
А знаете, в чем проблема с соцсетями оператора? Обычный пользователь задает себе вопрос: "А зачем мне это нужно?" У людей нет ассоциации, что группа "Оператор связи" – это классное новостное СМИ – это не так, развлекательный портал – тоже вряд ли. Тогда зачем? Знать о профилактиках? Люди считают, что там ничего интересного не будет. Ну, можно об аварии узнать, или об изменении тарифов. По сути, это как источник новостей от моей компании. И поэтому в таких группах аудиторию набирать сложно, и продвигать их сложно.
Т. Чудутов: Да, согласен. Это ловушка, в которую мы попали. Я недавно увидел хорошую фразу по поводу контент-маркетинга, такая грустная шутка: "Вы должны запустить свой корпоративный блог за два года до того, как он вам понадобится". Звучит парадоксально и совсем не смешно. Пока мы работали, позиционируя себя как исключительно коммунальная структура, которая занимается моноуслугой, предоставляем интернет и все, у нас все было хорошо. А потом, когда мы всерьез задумались о допуслугах, мы поняли, что у нас нет канала, чтобы их промоутировать, продвигать. То же самое с соцсетями – я был в этой ловушке: "А что мы, собственно, расскажем в этих соцсетях клиентам? Почему они будут подписываться?" И у меня не было ответа на этот вопрос, и у нас соцсети были такие тухлые. Такая грустная история про негатив: по большому счету, единственное, что там происходило – это люди жаловались на нас, а мы говорили, что мы сейчас все исправим, вот и все.
Возвращаясь к "Интерсвязи", они в соцсети загружают гуманитарный контент, какие-то события в городе, праздники, познавательный контент, у них как у IT-компании есть контент "ITдля жизни", они даже газету свою издают. Ну, у них, правда, мощности большие. Но я хочу сказать, что если серьезно заниматься контентом, комбинировать события, бэкстейдж, какие-то праздники, гуманитарный контент и местную коммунальную повестку, это будет интересно. На самом деле, не так много у нас актуальных городских СМИ. Я понял свою проблему, и она оказалась не преодолима: в центре Москвы я конкурирую за внимание с Трампом и Навальным, а на уровне городского провайдера – там не так уж много инфомейкеров, тех, кто может создавать местную повестку и фокусировать на ней внимание. И если в глазах жителей занять такую позицию, чтобы они поняли, что мы свои, местные, глубоко укорененные в нашу жизнь, мы зарабатываем очки лояльности, получаем возможность продвигать свои допуслуги. Это хорошая история, и стоит она не очень дорого.
Возвращаясь к опыту ребят из Копейска, у которых свой телеканал, они этим занялись и рассказывают, что они активно пропагандировали и пиарили свой канал, и в какой-то момент люди поняли, что это единственный канал, где они могут узнать все новости Копейска, такое локальное качественное новостное агентство.
Я. Бельская: Вы сейчас привели пример качественного городского блога. А кто, как не IT-шники могут его вести? Среди IT-шников много реально харизматичных и неравнодушных людей. И это, во-первых, привлекает людей, интересующихся тем, что происходит у вас и формирует лояльное отношение к вам, и выходит за пределы чисто провайдерской истории. Напомню, у всех нас есть школьные чаты наших детей, чаты домов, у меня есть чат дачного поселка. Люди все время получают такую локализованную информацию, и вы можете это все возглавить.
Т. Чудутов: Сейчас такой момент, когда ключевая целевая аудитория, то, что называется домкомы, и везде позиция домкома очень важна, вспоминая императора ТСЖ. Они как раз глубоко погружены в коммунальную повестку. Я смотрю наши соцсети, Замоскворечье и так далее, а кто там, собственно, присутствует? А там местные депутаты, местные активисты и местные императоры ТСЖ. И если туда войти со своим контентом "а у нас видеонаблюдение, у нас шлагбаумы, у нас домофоны", то в какой-то момент в их голове будет определенная конструкция. Как выглядит структура местной власти? Мэр, здесь УК, здесь LanTa, здесь я – такой вот образ, как у нас в городе все устроено. И с точки зрения монетизации, это первое вложение в безопасность в случае, если будут какие-то силовые проблемы. Получится некая пиар-подсветка, нетворкинг, общение с людьми, управляют вопросами доступа, коммунальных тарифов, это возможность продвигать допуслуги, очки лояльности для людей, которым важна местная информация. То есть, всегда есть люди, мечтающие куда-нибудь свалить – из Тамбова в Москву, из Москвы в Калифорнию. А есть люди, которые хотят жить, как говорят, "где родился, там и пригодился". И таких людей немало, тридцать-сорок процентов.
Я ищу провайдеров, у которых есть подобный опыт, чтобы они поделились, как это получается.
А. Васильев: Тимур, я с вами согласен. Я из какого-то твоего проекта, не помню, как он назывался, вы на Facebook устраивали такие клубные мини-конференции.
Т. Чудутов: Метапы.
А. Васильев: Точно, метапы. Про Wi-Fi радары вы там рассказывали. И я помню, как вы произнесли очень классный термин: "Операторы связи это IT-прогрессоры".
Т. Чудутов: Да, меня тогда сбили влет, когда я уже эту штуку нормально раскачал, тут-то нас и продали.
А. Васильев: Мне этот образ очень понравился. Да, действительно, я хочу, чтобы мы, в том числе и через соцсети, несли прогресс, чтобы мы ассоциировались с инновациями, с людьми, которым не все равно, которые эти инновации через IT натягивают на город.
Приведу короткий пример: одна вещь у нас неожиданно сильно выстрелила в плане подхвата медиа, всеми средствами массовой информации и стоила копейки, а выхлоп был сумасшедший. Мы установили розетку для зарядки электромобилей у себя в здании и разместили новость об этом. У нас на тот момент их было в Тамбове десять штук, сейчас, наверное, уже штук тридцать. Понятно, что электромобилей не будет, пока не будет мест, где они могут зарядиться, а мест для зарядки не будет, пока не будет электромобилей. Надо разорвать этот порочный круг. Вот мы и сделали.
К нам заехал человек из Волгограда, остановился по дороге в Москву. Яна была у нас в гостях и может подтвердить, что у нас в офисе достаточно комфортно.
Мы зарегистрировались на сайте, где все эти зарядки, выложили фотографии и описание. И мы всем честно заявляем, что вы можете приехать, бесплатно зарядиться, у нас есть кофемашина, и она в вашем распоряжении, есть кухня, где вы можете что-то себе приготовить и поесть, через дорогу магазин, где можно купить продукты, даже душ есть. И здание работает круглосуточно, и мы всем путникам рады. И вы не представляете, какой был резонанс! Все СМИ, от мала до велика, про это написали. Кто-то написал, что в Тамбове открылась зарядка, без упоминания, кто ее открыл, но разместили фотографии, и шила в мешке не утаишь, все узнали, где это. А стоимость установки с материалами была всего лишь около тридцати тысяч, красота!
Т. Чудутов: Здорово! Я сейчас плотно занялся темой стартапов. Понятно, что меня, в первую очередь, интересовали стартапы, ориентированные на B2B [Business to business, бизнес для бизнеса - прим.Ред]. Но сейчас множество стартапов B2C [Business to client, бизнес для клиентов - прим.Ред], и которые могут быть комплиментарны провайдерам с точки зрения инфоповодов, как это ни странно. Например, онлайн-образование для детей, всевозможные школы, например, обучение пению, есть даже онлайн фитнес. Сейчас многие меняют подходы, и именно пандемия вызвала определенный сдвиг в мозгах. И если есть хороший инфоповод, то, о чем можно писать в соцсетях, можно каждую неделю писать про какой-то гуманитарный стартап, который будет интересен жителям. А там реально интересные люди с интересными идеями, сделать пост на эту тему совсем не сложно, и они еще и раздают промокоды. Возникает вопрос, а при чем тут провайдер? А при том, что если вы наш абонент, вот вам промокод, и вы можете получить определенную скидку. Получается бесплатный шикарный инфоповод. И ваша идея IT-прогрессорства, она прямо ложится в эту тему.
Хочу задать еще вопрос, связанный с видеонаблюдением: помните, мы на All-over-IP обсуждали распознавание лиц, Face ID, которое сейчас пошло и подешевело. Есть же способы по фото найти человека, по крайней мере, в соцсетях.
А. Васильев: Да, нам тоже сказали: "Дайте нам фото, у нас есть система поиска по соцсетям, и двести процентов, что он у нас всплывет". Но, к сожалению, его нет в соцсетях. И возможно, это косвенно подтверждает мою гипотезу о том, что он реально мстил интернету. Может, у него такая фобия? Его нет в соцсетях, он везде удалился, и, возможно, решил его истребить физически. Кто знает, что у него там в голове?
Т. Чудутов: Такой человек должен был заранее позаботиться, чтобы его фотографий не было в соцсетях. Да, это точно маньяк.
А. Васильев: Что мы еще заметили – на тех нескольких часах видео, на которых он был снят, нигде в кадре не видно, чтобы у него в руке смартфон. У него мог быть в руке кефир, пирожок, а смартфона нет.
Т. Чудутов: Да, это очень странно. Никогда не знаешь, какие будут последствия. Начнешь такую историю пиарить, а вдруг пойдет эпидемия таких же психов? Есть же известный феномен: написали про самоубийцу – тут же несколько человек самоубились таким же способом с такими же записками. Поэтому есть такая стратегия – замалчивать негатив, чтобы не пиарить таких вот Геростратов. То есть, возможно, что в данном конкретном случае для данного конкретного человека его исчезновение с радаров связано с тем, что он режет – вы чините, он режет – вы чините, и он решил, что все бесполезно, как дождь шляпой ловить. Человек переключился на что-то другое.
Я. Бельская: Ну, не знаю, некоторым операторам удалось дождь поймать, выключить из сетей и отстегать…
Большое спасибо за разговор!
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы оставлять комментарии
